— О? Так в чем дело?

— Думаю, это крайне непорядочно с вашей стороны, Форкосиган. — Форберг говорил напряженно, почти зло. — Даже низко, учитывая обстоятельства. Иллиан служил вашему отцу много лет. Я передавал сообщение как минимум четыре раза. Почему вы не пришли?

Майлз выпрямился:

— Прошу прощения? По-моему, я что-то упустил. Что, э-э-э… Не могли бы вы сказать мне конкретно, о чем речь? Давно вы выполняете эту работу?

— С самой первой ночи, как только его доставили. Паршивое зрелище, должен сказать. Когда он не спит, то все время что-то бормочет. А под воздействием таблеток, если перед этим был настроен по-боевому, то опять бормочет, но совершенно невозможно понять что. Врачи держат его привязанным почти все время. Такое впечатление, что он совершает экскурс в историю, прокручивает ее вспять в своем мозгу, но изредка он ненадолго приходит в себя и возвращается к реальности. А когда это происходит, он зовет вас. Сначала я думал, что он хочет видеть графа, вашего отца, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что все-таки именно вас. Он говорит «Майлз» и «Приведите сюда этого глупого мальчишку». Потом «Вы еще не нашли его, Форберг? Это гиперактивное маленькое дерьмецо нельзя ни с кем спутать». Прошу прощения, Форкосиган, — добавил Форберг. — Это он так говорит.

— Узнаю манеру речи, — прошептал Майлз. Он откашлялся, и голос его зазвучал громко и уверенно. — Извините. Просто я впервые об этом слышу.

— Не может быть. Я докладывал об этом уже раза четыре или пять, не меньше.

Грегор не забыл передать ему эти слова. Грегор просто понятия об этом не имеет. Обрыв произошел где-то раньше. «И мы выясним, где именно. О да, обязательно выясним».

— Какое лечение он получает и какие анализы ему делают?

— Не знаю. В мое дежурство мало что происходит.

— Полагаю… это разумно.

Оба замолчали, так как в этот момент появился Мартин с кофе и рулетом на противне вместо подноса. «Не забыть провести Урок номер Шесть из обязанностей дворецкого. Поиск необходимых предметов сервировки и прочего». Мартин утащил кусок рулета, мило улыбнулся присутствующим и удалился. Форберг лишь моргнул, изумленно глядя на столь необычное обслуживание, но с удовольствием отхлебнул кофе. Затем снова нахмурился, на сей раз несколько недоуменно.

— По ночам я слышу от него много чего странного. В промежутке, когда он выходит из наркотического сна и еще не становится слишком — хм — шумным, чтобы заработать следующую порцию транквилизаторов.

— Могу себе представить. Так вы знаете, зачем Иллиан зовет меня?

— В общем-то нет. Даже в самые светлые моменты он говорит не очень-то ясно. Но у меня почему-то чертовски неприятное ощущение, что проблема частично во мне. Не зная, откуда у всего этого ноги растут, я не могу расшифровать, возможно, вполне ясное сообщение. Но я догадался, что вы никогда не были курьером.

— Верно. Я был тайным агентом. — Бивший через плечо солнечный свет придавал кофе какой-то красноватый оттенок.

— Тайным агентом высшего класса, — уточнил Форберг, пристально глядя на Майлза.

— Наивысшего.

— Я не очень-то знаю, за что он вас выгнал…

— А! — мрачно улыбнулся Майлз. — Когда-нибудь я вам непременно расскажу. Насчет иглогранаты — правда. Только не вся.

— Иногда он не помнит, что выгнал вас. Но иногда помнит. И тем не менее все равно зовет вас.

— Вы когда-нибудь докладывали об этом непосредственно Гарошу?

— Да. Дважды.

— И что он сказал?

— «Спасибо, лейтенант Форберг».

— Понятно.

— А мне нет.

— Ну, вообще-то мне тоже не до конца. Но, думаю, теперь я все выясню. Ах, да… мне кажется, будет лучше, если этот наш с вами разговор никогда не имел места быть.

— Вот как? — сощурился Форберг.

— Если кто-нибудь спросит, упомяните только о нашей беседе на ступеньках дворца.

— Хо! Так кто же вы для дендарийских наемников, Форкосиган?

— Теперь уже никто.

— Что же… вы, тайные агенты, — самая хитрая публика из всех, кого я знаю, так что я даже не уверен, стоит ли вам доверять. Но если вы честны со мной… Я рад во имя чести форов, что вы не бросили вассала вашего отца. Немногие из нас достаточно заботятся о… о… не знаю, как сказать…

— Заботятся о том, чтобы форы оставались форами, — подсказал Майлз.

— Да, — благодарно согласился Форберг. — Именно это я и хотел сказать.

— Вы чертовски правы, Форберг.

Ровно через час Майлз шагал к боковому входу штаб-квартиры Службы безопасности. С востока приближался грозовой фронт, постепенно затеняя утреннее солнце. Майлз чувствовал запах озона. Каменные горгульи выглядели спокойно и уверенно. Здание, на котором они сидели, казалось огромным, закрытым и темным. И уродливым.

Гарош счел первейшей своей обязанностью приставить к Иллиану самых лучших и доверенных охранников. Не лучших врачей или медтехников или, Боже упаси, лучших экспертов, не важно, проверенных или нет. Нет, именно охранников. Он обращается с Иллианом не как с пациентом, а как с пленником. Пленник своей собственной организации. Оценил бы Иллиан иронию этой ситуации? Майлз подозревал, что нет.

Итак, Гарош параноидален и туп от природы или лишь временно запаниковал под грузом свалившейся на него ответственности? Вряд ли Гарош стал бы тем, кем он стал, если б был глуп, но новая и сложная работа свалилась ему на голову совершенно неожиданно. Он начал карьеру в охране, военным полицейским. Как заместитель начальника департамента внутренних дел, а потом и начальник, знал все ходы вниз и в глубь службы, непосредственно работая с весьма предсказуемыми подчиненными — военными. Иллиан же представлял Службу безопасности наверху, имея дело с императором, фор-лордами, и знал от и до все писаные и неписаные законы системы форов. То, как Иллиан обращался с Элис Форпатрил, к примеру, было просто блестящим маневром, открывавшим ему широчайший доступ к сведениям, касающимся внутренней жизни форского общества столицы. А Гарош при первой же встрече глубоко оскорбил этого важного потенциального союзника, будто то, что она не числится в официальном списке государственных деятелей, означает, что у нее и власти нет. То есть наплевал в колодец, руководствуясь изначально неверной гипотезой.

Но вот что касается паранойи — Майлз вынужден был признать, что в голове Иллиана хранилось столько барраярских секретов за последние три десятилетия, что остается лишь удивляться, как его мозги еще не лопнули. Нельзя позволить ему разгуливать по городу просто так, когда он даже не имеет представления, какой год на дворе. Так что осторожность Гароша имела смысл, но ему следовало бы быть более… что? Уважительным? Сочувствующим?

Глубоко вздохнув, Майлз вошел в дверь. Мартин, которому на сей раз необычно повезло — он нашел возле штаб-квартиры достаточно места для парковки громадного бронированного лимузина, неуверенно следовал за ним. Мрачное здание явно производило на него угнетающее впечатление. Майлз остановился возле пропускного пункта и хмуро уставился на охранника, того же, что был здесь на прошлой неделе.

— Доброе утро, капрал. Я пришел повидать Саймона Иллиана.

— Хм-м… — Охранник посмотрел на экран комма. — Вас по-прежнему нет в списке, лорд Форкосиган.

— Верно, но я стою напротив вас. И намерен здесь оставаться, пока не добьюсь результата. Свяжитесь с начальством.

Поколебавшись, охранник решил предоставить возможность кому-нибудь более значительному разобраться с упрямым фор-лордом, пусть даже таким маленьким и странным, как Майлз. Они быстро добрались до бывшего секретаря Иллиана, а нынче — Гароша, и тут Майлз оттеснил охранника и добился, чтобы его связали непосредственно с Гарошем.

— Доброе утро, генерал. Я пришел навестить Иллиана.

— Опять? Мне казалось, что этот вопрос закрыт. Иллиан не в состоянии общаться с кем-либо.

— А я и не думал, что он в состоянии. Я прошу разрешения увидеть его.

— В разрешении отказываю. — Гарош потянулся, чтобы отключить связь.